ПОСЛЕДНИЙ РЕЙС

 

Моим друзьям, экипажу Ан-12  № 11125

 погибшему в авиакатастрофе под Магаданом,      

                                                            посвящается

 

«Последний» говорить у нас не принято.

Они считали «крайним» этот рейс,

Свой Ан-12 подготовив к вылету,

Такой надёжный и знакомый весь…

 

Как будто вижу: вот и шасси сложены,

Над столиком плывёт кофейный пар…

И голос бортмеханика встревоженный:

«Движок четвёртый…Лампочка «пожар...»

 

Пожарный кран и кнопка на тушение!..

Давили, да видать не помогло…

Единственно возможное решение –

Садиться. Но и тут не повезло!

 

Сесть некуда, огонь не унимается!

Представлю – так мурашки вдоль спины…

А парашюты нам не полагаются,

А значит всё! Гореть обречены!

 

И грянул взрыв от пытки избавлением

В двух километрах над глухой тайгой,

Где, слава Богу, нету населения,

Одно зверьё гуляет над рекой…

 

Вот так и собирали их разбросанных…

Шанс на успех не очень был высок…

В особенности, связанный с вопросами,

Как разобраться, где и чей кусок…

 

«Последний» говорить у нас не принято.

Они считали «крайним» этот рейс,

Свой Ан-12 подготовив к вылету,

Такой надёжный и знакомый весь…

 

 8 МАРТА

 

 Бывает раз в году

Проснёшься рано утром,

Ещё не отделив

Действительность от сна,

И в том полубреду

Наивном и премудром

Весёлый грянет взрыв –

Нахлынула весна!

И пусть кругом снега,

И пусть со школьной пары

Календарём считать

Мы дни обречены,

Любовью жив пока,

Я день Восьмое Марта

Намерен почитать

Пришествием весны! 

 

ГЛАЗАМИ ЕГО

 

Был отец мой недугом иссушен,

Как несорванный ветром листок.

Руку жал мне, заглядывал в душу:

«Расскажи-ка про Дальний Восток.

Не судьба мне, видать, как мечталось,

Побывать в мире гольда Дерсу,

Где б лоза винограда сплеталась

С кедрачом на таёжном мысу».

Я сказал ему, как на рассвете

Розовеет багульника мед,

Как амурская рыба из сети

В дно расплавленным оловом бьет.

Как судьба милосердна жестоко:

Чтоб кета свой продолжила род,

Напролом  по таёжным протокам

Косяки на погибель ведёт.

Как безумствует здешняя осень,

Золотым и пурпурным вином,

Разбавляя лазурную просинь

Перед тем, как забудется сном.

Он не спал, он рассеянно слушал…

По дрожанию век я читал,

Как парили вдвоем наши души

В тех местах, что я сердцем впитал.

Нет отца…

                    и житейские бури

Разметали гнездо, что он вил,

И меня Комсомольск-на-Амуре

Будто взял, да и усыновил.

Я вполне утвержденье приемлю,

Что случайного нет ничего,

                        И меня приютившую землю

Часто вижу глазами его.

 

ЧУЖОГО НЕ НАДО

 

Да простят меня жители стольной Москвы,

Петербурга и тихой Одессы,

Но родной Комсомольск занимает, увы

В моем сердце главнейшее место.

Я причины могу вам легко указать:

Аргументов - непахана пашня

Вот на площади Ленина здание взять,

Чем оно не кремлевская башня?

Здесь впитали дыхание невской земли –

Переулки, дома и проспекты –

Ленинградские зодчие их возвели

По своим генеральным проектам.

Кто сказал, что, мол, город у нас не морской,

Если строим подводные лодки.

Берега, что открыл адмирал Невельской,

Нам близки, словно дачные сотки.

Рынок наш -  все равно, что одесский Привоз:

Купишь все, если цены устроят.

С Молдаванкою Дземги поспорят всерьез

Даже тем, чем гордиться не стоит.

До Пекина отсюда рукою подать,

А тем паче, до Биробиджана,

Здесь местами расклад Тель-Авиву под стать,

А Кавказ стал родным Мяо-Чану.

Вряд ли можно найти на Земле уголок,

Чтоб не жил здесь его представитель.

В Вавилоне рассеял все нации Бог,

В Комсомольске – собрал их Спаситель!

Потому в наших жилах гремучая смесь,

А на улицах столько красавиц,

Что Иванову, хоть это город невест,

Наше качество просто на зависть!

Так живем. И чужда нам вельможная спесь –

Что сработали, то и награда.

И поблажек не просим, и все у нас есть.

Извиняйте, чужого не надо!

 

                                        

 ГОЛУБКА

                            

 До чего мгновенье хрупко…

Что мне на небе простилось?

  Не оттуда ли Голубка

  На ладонь мою спустилась?

  То ли стынет время-речка,

  То ли быстро-быстро мчится –

  Это нежное сердечко

  Мне в ладонь тепло стучится.

  Как сберечь от злого взгляда,

  Или ветра дуновенья 

  Эту хрупкую награду –

  Бесконечное мгновенье.

 

       

 

\ ДЕВА И ДЕМОН

 

                         «Печальный Демон - дух изгнанья

                           Летал над грешною Землёй…»

                                            М. Ю. Лермонтов.

 

Был май. Как в зеркало Луна        

На Деву спящую глядела,

Как будто рамкою окна

Картину завершив умело.

И так, обласкана Луной,

Украсившей нагое тело,

Казалась Дева неземной,

Как, видимо, того хотела

Сама волшебница Луна.

А утомлённый чёрным делом,

Невдалеке того окна,

Куда-то брёл усталый Демон.

И даже он – нечистый дух

Картиной той залюбовался.

- Богиня! – прошептал он вслух

И прочь идти намеревался…

Но лёгок был весенний сон,

И Дева разомкнула вежды,

Невольный испустила стон,

Пытаясь отыскать одежды,

Не разобрав, где сон, где явь,

Внезапно Дева осмелела:

«Постой, нечистый, не лукавь.

Я расспросить тебя хотела.

Что ж ты не погубил меня?

Попы своей внушают пастве

Под страхом адского огня

Бежать от вашего коварства.

Не так уж видно нерушим

Устав ваш дьявольский, так, где он?»

« Мы тоже иногда… грешим», -

Печально улыбнулся демон.