ПОСЛЕДНИЙ РЕЙС
Моим друзьям, экипажу Ан-12 № 11125 погибшему в авиакатастрофе под Магаданом, посвящается
«Последний» говорить у нас не принято. Они считали «крайним» этот рейс, Свой Ан-12 подготовив к вылету, Такой надёжный и знакомый весь…
Как будто вижу: вот и шасси сложены, Над столиком плывёт кофейный пар… И голос бортмеханика встревоженный: «Движок четвёртый…Лампочка «пожар...»
Пожарный кран и кнопка на тушение!.. Давили, да видать не помогло… Единственно возможное решение – Садиться. Но и тут не повезло!
Сесть некуда, огонь не унимается! Представлю – так мурашки вдоль спины… А парашюты нам не полагаются, А значит всё! Гореть обречены!
И грянул взрыв от пытки избавлением В двух километрах над глухой тайгой, Где, слава Богу, нету населения, Одно зверьё гуляет над рекой…
Вот так и собирали их разбросанных… Шанс на успех не очень был высок… В особенности, связанный с вопросами, Как разобраться, где и чей кусок…
«Последний» говорить у нас не принято. Они считали «крайним» этот рейс, Свой Ан-12 подготовив к вылету, Такой надёжный и знакомый весь…
8 МАРТА
Бывает раз в году Проснёшься рано утром, Ещё не отделив Действительность от сна, И в том полубреду Наивном и премудром Весёлый грянет взрыв – Нахлынула весна! И пусть кругом снега, И пусть со школьной пары Календарём считать Мы дни обречены, Любовью жив пока, Я день Восьмое Марта Намерен почитать Пришествием весны!
ГЛАЗАМИ ЕГО
Был отец мой недугом иссушен, Как несорванный ветром листок. Руку жал мне, заглядывал в душу: «Расскажи-ка про Дальний Восток. Не судьба мне, видать, как мечталось, Побывать в мире гольда Дерсу, Где б лоза винограда сплеталась С кедрачом на таёжном мысу». Я сказал ему, как на рассвете Розовеет багульника мед, Как амурская рыба из сети В дно расплавленным оловом бьет. Как судьба милосердна жестоко: Чтоб кета свой продолжила род, Напролом по таёжным протокам Косяки на погибель ведёт. Как безумствует здешняя осень, Золотым и пурпурным вином, Разбавляя лазурную просинь Перед тем, как забудется сном. Он не спал, он рассеянно слушал… По дрожанию век я читал, Как парили вдвоем наши души В тех местах, что я сердцем впитал. Нет отца… и житейские бури Разметали гнездо, что он вил, И меня Комсомольск-на-Амуре Будто взял, да и усыновил. Я вполне утвержденье приемлю, Что случайного нет ничего, И меня приютившую землю Часто вижу глазами его.
ЧУЖОГО НЕ НАДО
Да простят меня жители стольной Москвы, Петербурга и тихой Одессы, Но родной Комсомольск занимает, увы В моем сердце главнейшее место. Я причины могу вам легко указать: Аргументов - непахана пашня Вот на площади Ленина здание взять, Чем оно не кремлевская башня? Здесь впитали дыхание невской земли – Переулки, дома и проспекты – Ленинградские зодчие их возвели По своим генеральным проектам. Кто сказал, что, мол, город у нас не морской, Если строим подводные лодки. Берега, что открыл адмирал Невельской, Нам близки, словно дачные сотки. Рынок наш - все равно, что одесский Привоз: Купишь все, если цены устроят. С Молдаванкою Дземги поспорят всерьез Даже тем, чем гордиться не стоит. До Пекина отсюда рукою подать, А тем паче, до Биробиджана, Здесь местами расклад Тель-Авиву под стать, А Кавказ стал родным Мяо-Чану. Вряд ли можно найти на Земле уголок, Чтоб не жил здесь его представитель. В Вавилоне рассеял все нации Бог, В Комсомольске – собрал их Спаситель! Потому в наших жилах гремучая смесь, А на улицах столько красавиц, Что Иванову, хоть это город невест, Наше качество просто на зависть! Так живем. И чужда нам вельможная спесь – Что сработали, то и награда. И поблажек не просим, и все у нас есть. Извиняйте, чужого не надо!
ГОЛУБКА
До чего мгновенье хрупко… Что мне на небе простилось? Не оттуда ли Голубка На ладонь мою спустилась? То ли стынет время-речка, То ли быстро-быстро мчится – Это нежное сердечко Мне в ладонь тепло стучится. Как сберечь от злого взгляда, Или ветра дуновенья Эту хрупкую награду – Бесконечное мгновенье.
\ ДЕВА И ДЕМОН
«Печальный Демон - дух изгнанья Летал над грешною Землёй…» М. Ю. Лермонтов.
Был май. Как в зеркало Луна На Деву спящую глядела, Как будто рамкою окна Картину завершив умело. И так, обласкана Луной, Украсившей нагое тело, Казалась Дева неземной, Как, видимо, того хотела Сама волшебница Луна. А утомлённый чёрным делом, Невдалеке того окна, Куда-то брёл усталый Демон. И даже он – нечистый дух Картиной той залюбовался. - Богиня! – прошептал он вслух И прочь идти намеревался… Но лёгок был весенний сон, И Дева разомкнула вежды, Невольный испустила стон, Пытаясь отыскать одежды, Не разобрав, где сон, где явь, Внезапно Дева осмелела: «Постой, нечистый, не лукавь. Я расспросить тебя хотела. Что ж ты не погубил меня? Попы своей внушают пастве Под страхом адского огня Бежать от вашего коварства. Не так уж видно нерушим Устав ваш дьявольский, так, где он?» « Мы тоже иногда… грешим», - Печально улыбнулся демон.
|
№ 34, май 2012 >