К 80-летию Комсомольска-на-Амуре

             

ИЗ ЛИРИЧЕСКОЙ ТЕТРАДИ

Тем, кто хоть раз поднимался в горы

А горы все выше и выше,
А ты не посмеешь, друг,
Связку ослабить, слышишь?
И даже подумать о крыше,
И даже подумать о крыше,
Не то, чтобы высказать вслух.

А слева, а слева обвалы,
А пот заливает глаза,
И пропасть зияет, зияет направо,
Шатаются бешено, бешено скалы
И   рушатся, рушатся   бешено скалы,
Но ты не робей, не робей, старина.

Нам в горы, нам в горы подняться,
Спасти и себя, и друзей,
И некуда, слышишь, податься,
И некуда, друг мой,   податься,
А может, а может
И так оказаться,
Что жертвуешь жизнью своей!

А жизнь хороша   и   прекрасна,
Одна! — И не будет другой.
Угрюмые скалы опасны,
Лишь храброму горы подвластны
Но трудно быть храбрым порой.

А небо все ближе и ближе.,.
И будто бы стало светлей,
А солнце сияет, сияет,
Ты видишь?
А горы... А горы как будто бы ниже;
А горы как будто становятся ниже,
Коль намертво связаны судьбы друзей.


ХУНГАРИ

Хунгари! О Хунгари! —
Быстрая водица...
Если милая со мной,
Лодка птицей мчится.

Хунгари! О Хунгари! —
Красота без края...
Над тобою до зари
Пьяным промотаюсь.

Не от крепкого вина
Голова кружится,
Хунгари — любовь моя.
Светлая водица.

Стонут в плесах дудари,
А туман-то синий.
Опьянили... Хунгари
Да объятья милой.

***
Ты меня заворожила,
Хунгари моя!
В берег бьется с дикой   силой
Светлая струя.

А кругом до одуренья
Аромат тайги,
Нет прекрасней и милее
Моей Хунгари.

Ты меня околдовала,
Хунгари моя,
Красотою несказанной
Очарован я.   
 
Быть хочу сиренью белой
Над твоей волной,
Что б дарить ее любимой
Раннею весной.


Гречиха

На сельской свадьбе торт не подавали,
Как принято на свадьбах в наши дни:
Гречиху в добром меде искупали,
Гостям ее с поклоном поднесли.

Осенний ароматный запах сена
Надолго поселился за столом,
И тридцать три немыслимых колена
Неистовой пичуги за окном,

И нежный шепот соловьиной ночи,
И  поцелуя трепетного жар,
И молний свет, дерущих небо в клочья,
И над  холмами  радуги пожар.

И люди брали деревянной ложкой
Распаренную, сладкую кутью
И ели, замечтавшись, понемножку
Немудрую российскую еду.

А молодых вели   на «половину»,
Крестили  в спину от лихих невзгод
И сыпали гречиху под перину,
Чтоб продолжался крепкий русский род.

***
Хотелось петь, до слез хотелось петь,
Как волки на луну, как жаворонки в небе,
Но на пути уже стояла смерть,
Я сам однажды выбрал этот жребий, —
Желанье петь стишком не одолеть.

Когда поешь – не думаешь о чем.
Поет душа, страдая от удушья,
То жаворонком в небе, то ручьем,
То ветром в соснах,
Только бы не слушать
Обидных слов, что не о том поем.

Жил разумом, а разум трусоват,
Таким меня воспитывала школа
И армия… Я пел со всеми в лад,
Когда душа трещала от раскола,
Когда хотелось пение прервать
Чеканя ритм на грани произвола
Подошвами ботинок об асфальт.

Держа равненье строя на закат…

Утро

Просыпаюсь — хруст в костях!
Легкая ломота!
Столько блеска в новостях,
Даже петь охота!

Хлебным духом от дежи
Шебонуло в душу.
Шепчет милая: — Лежи!
Сон твой не нарушу!

Но какой тут к бесу сон,
Под лукавым взглядом
Я, как шепот, невесом:
— Посидела б рядом?

Запирая в доме дверь,
Милая хохочет:
— Вон как звякает постель,
Шельма, ласки хочет!

Березовый сок

Помню, пили березовый сок,
В роще тихо звенел ручеек.
Лес, пронизанный светом, сиял.
На губах твоих сок изнывал.

Губы в губы, твои и мои
Пили сок на настоях любви.
Помню, шмель добродушно гудел,
Дальше в памяти полный пробел...


У кострища

Я слежу от кострища за далью:
Берега у реки — две строки.
Лунный диск золотою медалью
Закачался на стрежне реки.

С кедра шишка на землю упала,
Порождая таинственный страх, —
Ветерок запетлял, как попало,
И залег до утра в тальниках.

Вот уж ночь посветлела глазами,
Прогорланил побудку петух.
Опрокинулся Ковш над холмами,
Прозвенел медным дном и — портух.

Лучик солнца заторкался в лица, —
Несмышленыш — лосиный телок!
За спиной резко вскрикнула птица
И по сердцу пополз холодок.