Цыганка Аза
Лето, июнь, раннее утро. Мне пятнадцать лет. И проснулась я с ощущением того,что сегодня во мне живёт цыганка Аза. Почему Аза?! Потому что… …Я бреду босая по горячему асфальту. Слегка приподнимаю многочисленные юбки, пытаюсь не запутаться в них. Я улыбаюсь… Мне весело… Возможно потому, что тёплый залётный ветерок треплет мои длинные волнистые тёмно-каштановые волосы. Только ему в этот час позволительно притрагиваться к ним. Я поправляю алую розу, вплетённую в тоненькую прядку у виска. На ней еще сохранились капельки росы. Знаю, что век цветка не долог, но сегодня не буду печалиться. В такт моим мыслям и движениям звенят на руках и ногах браслеты. А длинная шея украшена монистом - ожерельем из прозрачных стеклянных бусин, которые эффектно выделяются на смуглой коже. На тонкой талии широкий красный пояс с кистями внизу. В руке веер, в потайном кармашке одной из юбок запря-таны карты. Припасены они на всякий случай - вдруг понадо-бятся. Ведь люди так устроены, что всегда желают узнать, что ожидает их там, за поворотом в будущее… Я не иду – танцую, а за мной и мой народ, мой табор… Мы приветливы, доброжелательны, а встречный люд в спешке закрывает двери. И для того, чтобы поскорее убрались с глаз долой, нас одаривают мелочью, конфетами, яблоками – кислыми до оскомины. Я едва сдерживаю смех: -Бабушка, бабушка, не закрывай двери, - хочу крикнуть ей вослед. Ведь это я! Но она не слышит… Ну и пусть… Я из табора. Я молода, весела, счастлива… И как никогда свободна… …Мне пятнадцать лет… И я проснулась цыганкой Азой. Почему Азой?! Потому что..
Бессонница - это разглядывани собственного нутра в черном зеркале ночи. Халина Аудерская. БЕССОННИЦА
Она давно лежала с закрытыми глазами, безуспешно стара-ясь уснуть. Время перевалило за полночь, а ей по-прежнему не спалось. В квартире было тихо. И лишь настенные часы моно-тонно отбивали время. И даже этот, едва слышимый в тишине звук, раздражал и нервировал её. Хотелось лишь одного – принять удобную позу, расслабиться и уснуть. Но столь желанный сон всё не наступал. Она уже подсчитала всех положенных баранов, сосчитала в уме до тысячи, но так и не уснула. Рядышком сопел и слегка похрапывал муж. Он провалился в сон мгновенно, лишь его голова ощутила прохладу любимой подушки. Иногда он ворочался и тихонько постанывал во сне. И это тоже злило её сегодня. Она понимала, что он устал. И что раздражение и злость не помогут преодолеть бессонницу, но ничего не могла с собой поделать. И чем сильнее стремилась уснуть, тем сложнее становилось этого достичь... Беспокойно переворачивалась с бока на бок. Многократно поправляла подушку. Включала и выключала настольную лампу. Отталкивала спящего мужа, когда он неосознанно попадал на её террито-рию. Окончательно измучившись, включила телевизор и с остервенением начала переключать каналы. Благо, что их имелось превеликое множество. При этом она прекрасно понимала и то, что включенный в столь позднее время телевизор лишь усугубит её теперешнее состояние. Но лежать в полнейшей темноте было невыносимо. Все каналы, словно сговорившись, вещали об одном и том же. Природные катаклизмы, нудные речи безразличных к нуж-дам своего же народа политиканов, надоедливые лица известных певцов и юмористов - привели её в ещё большее возбуждение. Услыхав сквозь сон звук включённого телевизора, муж что-то невнятно пробормотал во сне, явно выражая своё недово-льство. Телевизор пришлось выключить. Промаявшись ещё какое-то время, она встала, закуталась в тёплый халат и прошла на кухню. Вспомнила, что при бессоннице почему-то рекомендуют попить тёплой воды с мёдом. Так она и сделала. А затем почему-то выпила крепкого чая. Спохватилась, что как раз этого и не следовало бы делать… Походила по квартире, прислушиваясь к собственным шагам. Открыла книжный шкаф. Взяла первую попавшуюся на глаза книгу. Опять ей припомнилось, что порой глаза начинают закрываться сами собой уже при чтении первых строк. Особен-но, если подвернётся книга с особо нудным сюжетом. Она опять легла в постель. Включила настольную лампу, сверху накрыв её тёмной тканью для того, чтобы свет не бил в глаза. Но чтение не помогло, и книга была отброшена в сторону. Опять она покинула своё ложе. Постояла у окошка, стараясь сквозь него увидеть звёздное небо. Открыла оконную фрамугу, и в комнату ворвался поток прохладного ночного воздуха. Внезапно её озарила мысль – поскорее одеться и встретить рассвет на улице. Побродить по притихшим улицам, послушать ранних птиц. Она даже встрепенулась, приняв такое простое решение. И, обернувшись для того, чтобы тихонько высколь-знуть из комнаты, вдруг замерла от неожиданности на месте. Её спальня, полуосвещённая затемнённой лампой, выглядела сейчас как-то по иному. Тёплый ненавязчивый свет этой лампы, тихое сопение усталого мужа, его голова, накрытая подушкой и усы, его усы, смешно торчащие из-под неё - всё в этой, знако-мой до боли комнате, излучало тепло и покой. И в ней самой затихли раздражение, злость и необоснованная обида на всех и вся…. Нежданно-негаданно навалилась приятная усталость. Отяжелевшие веки прикрыли утомленные бессонницей глаза. Ещё кое-что соображая, она юркнула на своё законное место. Устроилась поудобнее рядом с мужем. И уже засыпая, подума-ла, что если посчастливится, то она ещё успеет увидеть и цветные сны…
|
№ 30, декабрь 2011 >