САХАЛИН

Край мой синеокий

Заронён в меня:

Всё во мне осоки

Шелестят, звеня.

Хлюпают туманы

Моросью дождя,

Да стена бурана

Всё летит, гудя.

Кто чудесно плачет

Так во мне? Не он?

Тоненький прозрачный

Бусинкою звон.

***

О жизнь! О драгоценный дар! Ты мне –

Как май – деревьям, как цветы – полянам.

Я радостно горю в твоём огне

Тонюсенькою шкуркой берестяной.

Земля родимая, как дорога

В лице твоём мне чёрточка любая!

Я обнимаю сопки и луга,

И всю тебя, планета голубая.

БЕРЁЗКА

Осень… Травы застожены

И видно издалека –

Тонут в реке погожие

Редкие облака.

Воздух вдохнёшь глубоко –

Пахнет утренним снегом,

Берёзка листвой поблёкла,

Но вся так и льется негой.

О как щемяще светит

Золотистая прядь!

Ударит с Хингана ветер –

И его не унять…

Остануться на берёзке

Один или два листка,

И душу мне отголоском

Уж полнит её тоска.

И на меня украдкой

Словно глядит она,

И золото её прядки –

Как ранняя седина.

***

Ты жива ещё, моя старушка?

С.А. Есенин

Нет, тебе «старушка» не подходит,

Ты иная, не такая ты.

Платья в старом под орех комоде

Поувяли, как в мороз цветы.

А вон то, гляди, ещё со сцены, –

Как играла ты! – с военных лет.

Вижу в нём тебя, и свет бесценный,

Свет души я помню – чудный свет!

Не угас во мне, не отлетел он…

Пусть зима твою открыла дверь,

Только старость подкралась несмело,

Ты прелестна, мама, и теперь.

Как же назову «моя старушка»,

Если весь я в прелести твоей,

Как в лесу, как светлая опушка

Вся в благоухании ветвей?

Я, как в детстве, ткнусь в твои колени,

Свет души, тот чудный свет храня…

Мама, мама…Грустно твоей тени

Улыбаюсь и… прости меня…

***

Ты первая встречаешь Новый год,

Залиты светом окна в ночи синей,

А может быть метель вовсю метёт

И кружит вихрями на Сахалине.

А я в Свердловске… Очень, очень жаль.

Мне б посидеть с тобою на диване,

Помочь расставить рюмочек хрусталь,

На них, как на окне,морозец ранний.

Да, далеко ты… и опять одна…

Кого сегодня позвала ты в гости?

И снова юмор в стихотворном тосте…

Ты весела, хоть и не пьёшь вина.

А тут у нас студенческий народ.

Сидим в столовке, туго сжаты плечи.

– За Новый год! –

За Новый, мама, год!

До скорого свидания, до встречи.

ВЕСЕННЯЯ ФАНТАЗИЯ

По Стромынке всё бегут трамваи…

День принёс так много новостей!

Тоненькая, нежная, живая,

Юркнула ты в тёплую постель

И сомкнула пышные ресницы,

И я мысленно к тебе лечу:

Только бы губами прислониться

К худенькому милому плечу.

Отчего подрагивают грустно

Мотыльки ресниц? Иль я не тот?

Или же моё увяло чувство?

Иль иное что тебя гнетёт?

Знаю, всё сидишь у пианино,

Льются звуки… Ты скажи, о чём?

Может, по распадкам Сахалина

Скачешь ты бубенчиком-ручьём?

Или же буран… Сугроб до крыши,

И дороги замело, и сквер…

Звуки, звуки… И ты ими дышишь

На Стромынке, у себя в Москве.

Засыпай, а я ещё немного

Рядышком побуду и уйду.

Волосы твои щекой потрогать –

Как в весеннем подышать саду.

Ухожу… и пусть тебе приснится,

Что идём мы лесом в блеске рос…

И в ответ чуть дрогнули ресницы,

И качнулось облако волос.

ОСЕНЬ

Летние умчались грозы.

Взгляд куда ни кинь –

Белоногие берёзы

Да густая синь.

Из берёз вот-вот иные

Гибкие, как прут,

Скинут платьица цветные,

К речке побегут.

Смехом девичьим пугливым

Огласят леса,

Им откликнутся пискливо

Птичьи голоса.

Я боюсь в такую пору

По лесу идти:

Вдруг берёзанька с укором

Глянет на пути.

«Как не стыдно, – она скажет

Мне издалека, –

Нет на ветках моих даже

Одного листка».

И сведёт, робея, плечи,

Скажет: «Не гляди.

Видишь, мне укрыться нечем.

Ну-ка, уходи».

И душа моя вздыхает,

Об одном скорблю,

Что берёзка та не знает,

Как её люблю!

***

Я иду походкой быстрой

И пилотка – до бровей,

По росистой шелковистой,

По некошеной траве.

Сапоги мои со скрипом,

Стянут в талии ремень.

Воздух – литый, смотрят липы

На меня, бросая тень.

Подтянись стройней, природа!

Видишь, рубит шаг солдат?

Он идёт от помкомвзвода

И тебе, как песне, рад.

У него в грудном кармане

Задушевные стихи

Про улыбку,что так манит, –

Постоять бы у стрехи, –

Про глаза, что так смеются –

И вприщурку, и вподмиг,

И про косы,что так вьются,

Льются в кольцах золотых.

Далеко моя сторонка.

Ждёт любимая, пождёт…

Эх, девчонка, песня звонка,

Как тебя не достаёт!

***

Очертания осени юной

Мне напомнили нежность твою…

Прислонюсь я к ограде чугунной

И подолгу у пруда стою.

Ветер воду рябит тихонько,

В глубине копошатся огни:

Над оградою ниткой тоненькой

До рассвета висят они.

Ну а там, где окошки жмурятся,

Прикорнув под навесами крыш,

Полутёмной, безлюдной улицей

Ты с работы домой спешишь.

Городок твой совсем обычный,

И вечерний наряд его прост,

Только небо, как поле пшеничное,

Раскидало колосья звёзд.

Нам бы видеться, пусть бы редко…

Знаю, как тебе там, в глуши, –

Стол да койка, да табуретка,

Да клён за окном шуршит.

Ну а я тут, в живой карусели,

Всё терзаясь загадкой одной:

Мне б с тобой – и в дожди, и в метели,

Почему ж ты одна, не со мной?

***

Ты помнишь школьную ёлку?

Давно это было, давно…

Но вот и сейчас безумолку

Метель тарабанит в окно.

Куда ей, бездомной, деться?

Штору приподниму –

И мне улыбнётся детство,

И я улыбнусь ему.

Давно мы с тобой повзрослели,

И наши следы замело,

Одни сахалинские ели

Стоят, где белым-бело.

Я знаю, они всё те же,

По сопкам бегут и бегут,

И в школе их запах нежный,

И милый шумливый уют.

И ты, моя близкая, рядом.

Легко мы скользим через зал.

Я пылким мальчишеским взглядом

Тогда тебе всё сказал…

Давно, далеко это было…

Играет в бокалах вино,

Метель с неистовой силой

Ревёт и стучится в окно.

Куда ей, бездомной, деться?

Штору приподниму –

И мне улыбнётся детство,

И я улыбнусь ему.

***

Какою стала ты сейчас?

Наверно, умной и красивой,

И взгляд, хитринкою лучась,

Всё тот же нежный и игривый.

Но хоть у вас и шумно там,

И ночи городские гулки,

Скучаешь по родным местам,

По тихим милым закоулкам.

А может, и забыла ты

Тропинки, где с тобой бродили.

Увы! Наивные мечты, –

Ты скажешь, – глупыми мы были.

Да, глупыми, и он уплыл,

Кораблик трепетного чувства,

Он так раним, кораблик, был,

Но вот уплыл и… стало пусто.

ПОСЛЕ СВИДАНИЯ

Потуже запахнув пальто,

Вахтёр дремал в тот час.

Не видел он твоих цветов

И блеска синих глаз.

Ты возле зеркала чуть-чуть

Замедлила шажки,

И косу кинула на грудь

Движением руки.

Неслышно в комнату вошла,

В ней всё ласкало слух.

Ты свет в потёмках не зажгла,

Чтоб не будить подруг.

Но в пряди тёмные волос

Пролила свет луна,

И долго ты с букетом роз

Стояла у окна.

Цветы дышали на руке,

И, трепетно лучась,

На лунно-белом лепестке

Одна слеза зажглась.

***

Мы любили с тобой в январе.

На Урале трещали морозы,

Синий иней блестел на коре

Под луною у старой берёзы.

Руки, губы твои холодны,

Я их грел, но они леденели…

Мы стояли в раю тишины,

В лютой стуже, в сиянье луны,

И глаза твои тихо горели,

И шептала ты еле-еле:

«Слышишь, руки закоченели».

Дни бегут, и теплынь на дворе,

И дожди ту берёзу омыли.

Мы любили с тобой в январе

И такими весенними были!

Всё мне снятся и иней, и снег,

А в садах соловьи зазвенели.

Эти птахи поют о весне…

Только я твоё имя во сне

Всё шепчу и мечусь в карусели,

Всё мне чудится – еле-еле:

«Слышишь, руки закоченели».

ТВОИ ГЛАЗА

Друзья тормошат: «Вставай,

Время… вставай же, ну?»

Эх, тяжела голова –

Не приподнять к окну.

А за окном идёт

Медленный пышный снег,

И слышу: меня зовёт

Твой серебристый смех.

Брезжит рассвета синь –

Вижу – в твоих глазах,

И стёкла смеются: «дзи-инь» –

Вскакиваю второпях.

Ветер бьёт за спиной –

Так летим в институт.

Там сейчас лучезной

Очи твои блеснут.

«Здравствуй» – скажут они

И синим ручьём огня

Хлынут… Взгляни, взгляни

Снова так на меня.

А ночью опять невмочь, –

Господи, хоть бы раз

Выспаться! – всю-то ночь

В сполохах синих глаз.

А утром друзья: «Вставай,

На лекцию… Ну же, ну!..»

Эх, тяжела голова –

Не приподнять к окну.

Но вижу сквозь полусон

Сиянье – это они,

И небо в них – колесом,

И радужные огни.

Взлетаю над койкой. Ух!

Туда, в сияние – к ним!

И вновь летим во весь дух, –

Успеть бы… – летим, летим!

НЕ ЗОВИ

Чайки низко летят над водой,

О скалу ударяет прибой,

И бегут, и бегут буруны,

Загораясь на гребне волны.

Я у моря в раздумье стою,

Будто трогаю руку твою…

Только прежнего нет в ней тепла,

Сохранить ты его не смогла.

Ведь вот эта волна – это я,

Эта галька у ног – тоже я,

Эти сопки и этот лопух

Я не брошу, умчавшись на юг.

Под задумчивый шёпот рябин

Песни тихо поёт Сахалин.

Только ими тебя не согреть…

Ну, и … хватит! Не стоит жалеть.

Ты живи, где теплее, живи.

И меня не зови, не зови.

В ГАГРАХ

Здесь магнолии запах льют,

Пальмы нежно ласкают взор,

И прозрачное море тут

Тихо вяжет у ног узор.

Сколько взглядом его ни мерь –

Ни припая, ни птичьих стай…

Далеко-далеко теперь

От меня ты, родимый край.

Где стоят в серебре снегов

Гряды сопок со всех сторон,

И курится туман с лугов,

И дождей глухой перезвон…

Ну а тут магнолии льют

Липкий запах– густой, как чай…

Только мне не привиться тут,

Я попал сюда невзначай.

ТОНЯ

Под облаком белым нейлона

Высоких колен испуг,

И плечи чуть удивлённо

По-детски глядят вокруг.

Не юная ль Афродита

Явилась ко мне тайком?

Ступает – и ножка слита

С тонюсеньким каблуком.

Жеманно ведёт рукою…

Да ты ль это, Тоня, та ль?

Ты не была такою…

И мне почему-то жаль

Былинки той, тонкокосой…

Бывало, так и летит

Чуть ли не под колёса:

«Дяденька, прокати».

И нас по лесной тропинке

Катит велосипед…

Грустно мне: той былинки

Больше на свете нет.

***

Проходят мимо облака

Твоих волос – и в душу веет:

Песок с ракушками, река

И лунный веер, лунный веер…

Мы на песке – к плечу плечо,

На лицах капли, они дышат,

Луна серебряным лучом

Их словно бы чуть-чуть колышет.

И мы – нос к носу… Языком

Ты капельку с губы слизнула

И, смежив веки, глубоко

О чём-то о своём вздохнула.

И волосы твои текли

Ручьями лунными на плечи…

О как они меня влекли!

О чём, о чём они лепечут?

Но – чую – речи их полны

Такой неутолённой страсти!..

Река… песок… и мы во власти

Её, божественной луны.

***

Ты на камне у моря сидела,

И несла тебя вдаль каравелла:

И фиорды, и рифы, и скалы

Зачарованным взглядом ласкала.

Ты глядела, как льдины в торосах

Нерп и белых медведей проносят…

А по небу всё тянет и тянет

Лёгкий шелест полярных сияний.

Рядом я потихоньку присел, –

Был тогда я удал и не сед, –

И мерцание северных звёзд

На щеке твоей пальцем развёз.

Мне порой – ни шагнуть, ни ступить:

Каравеллу б твою не разбить.

Пусть она всё летит и летит

За полярным сияньем в зенит.

***

Не уйти от тебя никуда:

Ем – и рядом, незримая, ты,

Сплю – и светом плывут города,

Как сиянье твоей красоты.

От восторга мой голос дрожит,

Я зову тебя громко в ночи.

Есть ли ты на Земле? Ну, скажи.

Или нет тебя? Не молчи.

Если нет, почему же тогда

Я сияние вижу во сне,

Почему в синеструйной весне

Нежным светом плывут города?

Если есть, почему не могу

Различить в многоликой толпе?

Иль травинка ты на лугу?

Иль песчинка ты на тропе?

Дай же знак: ну, легонько кивни

Ясным взглядом, я сразу пойму;

Миг – и в сердце взовьются огни,

И душой всю тебя обойму.

АЛИГОТЕ

Твоя певучая рука…–

Невольно замер бы эстет, –

О, как она взяла бокал

С алиготе, с алиготе!

Язык вина пылал, игрист,

Твои он пальцы овевал,

И перстень – камень аметист –

Так ликовал, так ликовал!

В бокале осень, и ясны,

Созвучны с ней твои глаза

Их дали синие грустны…

Ах он, вокзал, ах он, вокзал!

Волос сиянье над челом…

Прощай, мне долго не остыть,

И взгляда боль, его надлом

Мне не забыть, мне не забыть.

Вот за окном зовёт состав.

Он – как мифический Антей…

О, грусть осеннего листа –

Алиготе, алиготе!

***

Да, были женщины, они со мной

Ручьями глаз так нежно говорили…

Я загорался и звучал струной,

И звуки сердца облаками пыли.

Но ты легко развеивала их

Лучом улыбки, дуновеньем взгляда…

И я – как тополь в пыле листопада,

И наг, и бос в толпе дерев нагих.

Один кивок, один намёк бровей,

Одно руки твоей прикосновенье –

И снова на земле, и снова тень я

Твоя, и нет ни пятнышка на ней.

ТВОЙ СМЕХ

О запах тёплых вьюжных зим!

Никак не надышусь я им.

Он смехом населён твоим,

Что так душой моей таим.

Твой смех во мне, как облака

В разливе солнца, как река, –

Вся в перекатах и, юрка,

Летит, игрива и звонка.

Я, как былинка, перед ним,

Я солнышком его храним,

В его лучах любуюсь им,

И он во мне неугасим.

Не потому ль в тиши ночей

Журчит, звенит его ручей

Игривым лепетом речей

Всё веселей, всё горячей?

Во мне он – как душистый снег…

Я засыпаю – и во сне,

Как под луной соболий мех,

Переливается твой смех.

***

Постой, дай отряхну тебя.

От валенок и до макушки

Ты вся в снегу, и уж,любя,

Мамуля даст тебе, и ушки

Не выдержат её пилы…

За воротник меня? О, боже!

В сугроб? Да ты дерзка, похоже…

Разливы смеха, – но милы

Во влажном блеске эти зубки... –

А, ты сражаться? Ну, держись.

Я в битве выстою, хоть сутки,

А если и умру, то жизнь

Отдам я дорого. Иди же.

Я накажу тебя. И вот

Глаза твои всё ближе, ближе,

Вот ветерком овеял рот,

Вот губ бутон раскрытый, алый,

Лучисто наплывает он…

«Иди же» –тихо ты сказала –

И я, травиночка, сражён.

***

Какая ты! Кусты ресниц

Алмазной пылью шелестят.

Ну, хочешь, я пущу в них птиц?

«Хочу, пусти», – смеётся взгляд.

В изгибах ниточки бровей,

И лёгкий аромат волос.

О этот тонкий запах роз

Среди оснеженных ветвей!

Вот дрогнул иней на «кустах» –

И я тону, тону в луне…

И страшно мне, и сладок страх,

И весь я в колдовском огне.

– Ты напустил мне в сердце птиц,

Они поют на все лады.

В душе моей сады… сады…–

А я – в сиянии ресниц,

В луне твоих лучистых глаз,

В её сиреневом огне…

Ах, годы, годы!.. Грустно мне:

Где ты сейчас?

В ЮЖНО-САХАЛИНСКОМ ПАРКЕ

Завьюжены аллеи парка,

Бредём мы белой целиной,

И вязнут валенки – нам жарко,

И всё оглушено луной.

В луне сугробы и берёзы,

И сопок синяя волна…

Вон белый пруд – янтарным плёсом

Разлилась по нему луна.

Нам хорошо вдвоём, бредём мы

На стадион. И к нам бегут

Из тишины,из зимней дрёмы

В луне берёзы там и тут.

– Мы подождём их на скамейке, –

Я говорю. – А ты: – «Чудной», –

И вижу золотые змейки

В глазах, напоенных луной.

Пустынен парк. Цветы метели

Увяли, но запомним мы,

Как лунной вязью шелестели

Берёзы в пламени зимы.

БУРАН

Ещё порыв – и ходуном

Пойдут они от ветра, стены.

И опрокинется весь дом,

И разнесёт его, как пену.

Быть может, то не океан

Заговорил матёрой бранью,

А звёздный движется туман,

И космос ледяным дыханьем

Качнул былиночку – Земля

В испуге вся залепетала,

Пощады трепетно моля.

А ветер, словно из металла.

Гляжу в окно на этот ад –

Гудит, летя, стена бурана…

А в детстве вот бы я был рад:

Не надо просыпаться рано,

Бежать, стремглав, через пустырь

По городу, туда, где школа…

Берёзы там, в ограде, голы,

И ёжатся, бедняги, в стынь.

За окнами шальная жуть.

Она знакома с малолетства.

Стою я у окна, гляжу

И грустно улыбаюсь детству.

***

Любимая, ты мне милей

Такая вот, в рассвете зыбком:

Точёным соболем бровей

И чуть растерянной улыбкой

Налюбоваться не могу.

А как пахнёт сиренью мая

Из синих глаз – я в их лугу

Замру, травиночка немая.

СПУСК

Рвануло ветром. Вот она,

Вершина. А вокруг,

Как сахар, снега целина,

Он тут зернист и сух.

«О господи! – взглянул я вниз, –

Помилуй». А у ног

Пылают миллионы линз –

Таких чудесных крох.

Вот сердолик струю огня, –

А пламень его жёлт. –

Пустил, она летит в меня,

И свет её – как шёлк.

Волной всплеснулся изумруд,

Она таит звезду…

Я словно бы не на ветру,

А в розовом саду:

Так ласково меня обнял

Улыбкой аметист…

Но вижу отсвет я,он ал

И грозен, и струист.

Ах, то летит, неотразим,

Кровавый луч – рубин.

Быть может, это им пронзил

Мне сердце Сахалин.

А вот откуда-то упал

Сиянием небес

В глаза сапфир. А вон опал,

Он – как осенний лес.

Пылайте, милые снега,

Вы кровь мою зажгли.

Пошёл! – и радуга-дуга

Взлетела от земли.

Лавиной сопка шелестит,

И я, кристаллик, – вниз!

И пропасть словно бы летит

Со мной и чей-то визг.

Вся в трепете сквозном душа…

И уже там, внизу,

Ударят соловьи в ушах,

И я смахну слезу.

ЛИЛОВЫЙ ЛУГ

Лыжня уводит нас за парк,

Через ручей и дальше, в сопки,

И воздух ельником запах.

А вот и он. Петляют тропки

В нём заячьи. А ну втяни

Полнее струи аромата.

Ты не забыла? Тут, в тени,

Вдыхали мы его когда-то.

Тогда вовсю пылал июль,

И куковала нам кукушка:

«Ку-ку, ку-ку!» А не твою ль,

А не мою ль взяла на мушку

Вещунья жизнь? Давай спугнём.

Вон веточку она качает…

Под ноги остров иван-чая

Лиловым полыхнул огнём.

«О-ёй! – и всплеском милых рук

Восторг души над лесом замер…

Ах, этот возглас твой! И вдруг

Иными я тебя глазами

Увидел. Чуть открытый рот,

И губы свежестью вишнёвой

Дышали близко. И вот-вот

Они опять обронят слово

Восторженно,но не смогли…

И удивлением, и далью

Глаза манили, в той дали

Как бы за голубой вуалью

Лучились искорки, они,

Летя, в глаза мои роняли

Такие длинные огни,

Так сладко душу наполняли!

В лиловом трепете цвело

Твоё голубенькое платье…

Где он, тот луг? Белым-бело…

Но так доверчиво пожатье

Твоей руки. «Ты не забыл

Полянку ту? Она мне снится». –

И тот же блеск, и тот же пыл

Сквозь заинённые ресницы.

Спасибо же тебе, мой друг,

За этот пыл, за эту нежность,

За то, что и в купели снежной

Цветёт тот луг.

***

Глаза открываю – в оконном

Стекле уже брезжит рассвет,

И вижу я: ликом иконным

Струится таинственно свет.

О, дева Мария! О боже!

Не чудо ли? Или я сплю?

Но нет, я дышу и до дрожи

Я мир этот грешный люблю.

Я жив! И любовь не угасла.

Я вижу небесный овал

И взор её мудрый и ясный…

И вся она – мой идеал!

Душа откликается сразу,

Берёзкою вся шелестит,

И словно бы с грани алмаза

Полярным сияньем летит.

Гляжу на окно с замираньем.

Я жив! Я дышу, и всё та

Струится из утренней рани

И в душу глядит красота.